А знаете ли вы, что число экстремистов и террористов в реестре Росфинмониторинга на данный момент перевалило за девять тысяч человек? На официальном сайте ведомства есть уточнение — «действующие», что может быть расценено как ещё не обезвреженные правоохранительной системой РФ.
А вот онкобольного 73-летнего пенсионера из Коми Владимира Баева за пост в соцсети уже справили — внесли в список экстремистов, увезли из больницы и арестовали.
Как сообщает «Народный журналист», гособвинитель запросила для Баева 2 года условно по статье 282 Уголовного кодекса России («Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства») и оправдание по обвинению в призывах к экстремистской деятельности (часть 2 статьи 280 УК РФ). Сам обвиняемый считает уголовное дело «государственным террором».
«Как я понимаю, просто, видимо, людей выборочно [обвиняют]: сегодня этого засудим, завтра этого и так далее», — говорит Баев. И ведь он, если рассудить здраво, абсолютно прав. В путинской России нет никакой системы выявления реальных правонарушителей, а также квалификации события и состава их преступлений по вышеуказанным уголовным статьям.
А почему нет? Потому что само понятие «экстремизм» в социальных сетях весьма расплывчато и туманно. Даже самые опытные юристы не рискнут со стопроцентной уверенностью квалифицировать тот или иной пост. Как шутят острословы, экстремизм — это то, что сотрудник в погонах назвал экстремизмом. С его лёгкой руки превратившиеся в роботов-чиновников судьи штампуют обвинительные приговоры, реально повышая градус негодования в обществе. И это весьма нехороший знак.
Старший следователь СУ СКР из Кемерово Николай Беспалов говорит, что «специалисты (центра по противодействию экстремизму — прим.авт.) работают по специальным методикам, о которых нельзя рассказать подробно, потому что эта информация относится к оперативной». Далее с привлечением понятых собираются необходимые данные, составляется специальный протокол, после чего проводятся лингвистические исследования. После этого решается вопрос о возбуждении уголовного дела.
Зато бывший оперативник вышеупомянутого центра по противодействию экстремизму Дмитрий Джулай рассказал изданию «Медиазона», как именно сотрудники ведомства находили экстремистские материалы в соцсетях, за которые пользователей привлекали к ответственности. «В основном, это все находилось в интернете, когда люди пишут „ВКонтакте“ всякие глупые вещи. Находится это очень просто. Просто пишешь в поиске „ВКонтакте“, допустим, название „Адольф Гитлер“ или „Бей рыжих!“, грубо говоря. Тебе выдается список этих сообществ, открываешь самое массовое, где больше всего участников; [затем их надо] отсортировать по городу, и заходишь на странички пользователей, смотришь. Выбираешь, у которых аватарки самые упоротые — с Адольфом Гитлером, со свастикой — вот тебе, пожалуйста, нашел картинку», — говорит Джулай.
Журналистка «Медузы» Ирина Кравцова поговорив с начальником отдела лингвистических экспертиз (а как было сказано выше, именно она позволяет людям в погонах возбуждать уголовные дела- прим.авт.) Московского исследовательского центра Игорем Огорелковым, так и не смогла для себя уяснить — что же все-таки является экстремизмом в соцсетях, а что — нет. Зато узнала, что у МВД, Следственного комитета, Министерства юстиции и частных экспертных организаций нет единого межведомственного подхода к анализу материалов, которые исследуют на наличие признаков экстремизма.
Если журналист с профильным образованием и возможностями обращаться к специалистам, не может понять, что такое экстремизм, если у специалистов нет единого мнения и методик, то что можно требовать от простых людей, порой наивных и беспечных диванных пользователей сети Интернет?
Пользователи сети и не обязаны быть юристами, лингвистами, журналистами и прочими «истами» и следить за своим каждым словом. Они не могут квалифицировать каждое своё выражение с точки зрения уголовного Кодекса и комментариев к нему. Сеть — это та же улица, тот же кружок по интересам или профессиональным занятиям. Люди общаются, высказывают своё мнение, иногда иносказательно, критически, саркастически, жёстко и едко.
Неужели нам нужно превратить половину населения России в экстремистов (с соответствующим поражением в гражданских правах), чтобы, наконец, раз и навсегда выработать единые правила на этом поле? И главное правило — не наказывать нужно, как сказал Джулай, пишущих «в ВКонтакте всякие глупые вещи», а предупреждать. Даже в той же переписке в сети. Она ведь как улица…
Как это было в СССР: главная задача борьбы с преступностью — профилактика, воспитание и перевоспитание, а не наказание и унижение гражданина. Потому и раскрываемость преступлений была в два раза выше нынешней российской. И доверие населения к правоохранителям было почти в два раза выше. Потому и ассоциируется советский милиционер у граждан с дядей Стёпой, а российский «полиционер» — с полковником-миллиардером Захарченко.
Автор Владимир Викторович Волк — публицист, Союза народной журналистики, команда поддержки Программы Сулакшина.
Источник:
