Известный российский лингвист Алексей Гиппиус прочитал в НовГУ публичную лекцию о берестяных грамотах, найденных в нынешнем археологическом сезоне в Великом Новгороде и Старой Руссе.
Самым ярким моментом лекции стал рассказ о берестяной грамоте № 1121.
В древности кто-то обошелся с ней очень жестоко – не только порвал, но и содрал верхний слой. Но, к счастью, текст частично сохранился.
По словам лингвиста, это не просто письмо на бересте, а чрезвычайно важный документ – «древнейший пример русской судебной документации».
Из текста грамоты следует, что некто украл двадцать (полсорока) шкур бобров. Двадцать – число неслучайное, меха на Руси исчисляли «сороками».
«То, что в отправлении судебной процедуры участвовали писцы, следует из соответствующей статьи «Русской Правды». Но продукция этих писцов до сих пор нам совершенно известна не была. Вообще, XI-XII века — это «добюрократический» период в истории русского права. И вот эта грамота – очень ценное свидетельство существования такой судебной документации уже в начале XII века», — сказал ученый.
Но кто же крал бобров?
Алексей Гиппиус предложил аудитории подключиться к расследованию и попытаться выяснить, кто крал бобровые шкуры.
Перед словом «крале» сохранились крохотные фрагменты четырех букв – точки и черточки, расшифровка которых помогла бы узнать имя преступника. Звучали разные забавные версии: может быть, бобров крал некий князь? Язь? Лях?
А может быть, бобры украли князя?
Но с помощью подсказок лингвиста слушатели пришли к отгадке: обрывок грамоты № 1121 скрывал древнее написание слова «Я». «И я крал бобров…» Что же это? Чистосердечное признание?
«Это нормальная стандартная форма так называемых расспросных речей Разбойного приказа, когда расспрашивается «тать». Сначала сообщается о том, что было украдено, а потом: «и тать такой-то винился и говорил: крал-де, грабил-де…» Так что самое вероятное, что перед нами – запись допросов пойманных разбойников», — пояснил Алексей Гиппиус.
По словам ученого, грамота № 1121 очень ценна не только для историков и юристов, но и для лингвистов. Причина – в слове «беброх», где выступает древняя флексия местного падежа множественного числа этого типа склонения (то есть получается не «бебрех», а «беброх»).
Вы тоже можете послушать лекцию Алексея Гиппиуса – НТ вело трансляцию. Сюжет о краже бобров – примерно с 1:18:30.
Фото: Вадим Сергеев
Источник:
