Система чувствует, что в глазах тех, кому меньше тридцати, она выглядит как извращение. Однако не может им ничего предложить, кроме военизации и репрессий. Победа отживающих и уходящих над теми, за кем будущее, не может быть долгосрочной.
Говорят, что у нас геронтократия брежневского типа. Это неточно. Высший слой за двадцать путинских лет стал заметно старше, однако в однородную массу престарелых вождей не превратился. На руководящих постах не так уж редки люди сравнительно молодые, и некоторые из них даже не являются сыновьями или зятьями сановников. Система стара не столько возрастом типичных своих представителей, сколько духом агрессивной архаики, которую они навязывают тем, кто вырос уже в этом веке.
Вот для затравки жалобы военного средних лет, зафиксированныe в полевом дневнике социолога Ивана Низгораева: «Странное что-то творится у нас, непонятное. И в стране, и в семье чехарда какая-то, сумятица. Одни клоуны на площади выходят, требуют не пойми чего, другие, в телевизоре — их обвинять начинают, кричать. Крайние, как всегда, кто приказ выполняет, хоть какой-то порядок наводит. Не понимаю!.. Не понимаю дочь. Чуть подросла, только таблицу умножения выучила и — „какие гадкие у нас полицейские, какие мерзостные, бесчеловечные!“ И давай насматривать в ютюбе митинги, рассуждать о достоинстве, чести, справедливости. Словам откуда таким набралась — я точно не учил… Ладно бы чужие дети, инопланетные, а то свои. Кто они такие?! Не понимаю…»
Судя по всему, высшие начальствующие лица испытывают похожие чувства, глядя на людей нового поколения. С той существенной разницей, что для них эти дети именно что чужие. С которыми поэтому церемониться нет причин. Ведь «свои»-либо в дальних краях, либо довольны полагающимися им пряниками.
Теперь обратимся к опросной науке, которая расскажет нам о чувствах «детей», и уже не в отдельно взятой семье, а в массе.
Фонд «Общественное мнение» еженедельно публикует отчеты об отношении всех возрастных групп к деятельности Владимира Путина. Комбинируя несколько индикаторов, полстеры распределяют граждан по четырем категориям: те, чьи чувства к вождю оцениваются как «позитив»; те, у кого они образуют «смесь позитива и негатива»; те, чье отношение классифицируется как «негатив»; и, наконец, безразличные.
Долгие годы самой критически настроенной группой («негатив» + «смесь позитива и негатива») были взрослые, от 31 до 45 лет. А те, кто младше, смотрели на работу вождя с несколько большим оптимизмом. Как и вообще на все окружающие явления, что совершенно естественно в их возрасте. Но в последние месяцы произошел сдвиг. Примерно с конца лета молодежь (18–30 лет) стала самой недовольной возрастной группой. Вот расклады из самого свежего бюллетеня ФОМа. Во всей массе опрошенных доля тех, чье восприятие Путина классифицируется как «позитив», равна 42%. А среди молодежи — 34%. Воспринимающих его со «смесью позитива и негатива» среди всех — 27%, среди молодых — 30%.
А воспринимающих чисто «негативно» — соответственно, 14% и 19%. Доля «безразличных» и там, и там одинакова — 17%.
Прежняя лидировавшая в скептицизме возрастная группа (31–45) не стала лучше относиться к работе вождя. К ней начали хуже относиться молодые. Их неодобрение плавно нарастало и раньше. Но только сейчас они вышли на первое место.
Почему? Трудно усомниться, что из-за московских разгонов и последующих репрессий. Как отмечает с недоумением собеседник Ивана Низгораева, «достоинство, честь и справедливость» имеют для них значение, хотя режим их этому «точно не учил».
А чему он их сегодня учит или, скажем так, хочет учить?
Начнем с конструктива.
На днях Владимир Путин утвердил «перечень поручений по реализации государственной политики в сфере защиты семьи и детей». Поручения даются не просто так, а «в рамках Десятилетия детства». Эту бюрократическую кампанию придумали в позапрошлом году, когда начальство было неприятно удивлено количеством подростков, вышедших на улицы после просмотра навальновского клипа про нашего премьер-министра.
Не зря главным ответственным за проведение в жизнь упомянутого «перечня поручений» назначен именно Дмитрий Медведев. Видимо, предполагается, что хотя бы на этом участке он постарается отличиться.
«Поручений» много. Вот одно: «Рассмотреть вопрос о создании государственной киностудии детских и юношеских фильмов». А то ведь молодежи, бедной, нечего смотреть.
Или, может быть, она смотрит не то и не там? Похоже, именно в этом ее и подозревают: «Обеспечить проведение регулярных исследований… особенностей поведения молодежной аудитории в российском сегменте сети „Интернет“ в целях повышения уровня информированности органов государственной власти Российской Федерации…»
Критиканы, разумеется, уже высмеяли и эту витиеватую «сеть „Интернет“», и само предписание «регулярно исследовать особенности поведения», как будто у нас мало таких «исследований» и следующих за ними кар административного и уголовного порядка.
Но что взять с критиканов? Тут важен другой вопрос: действительно ли все перечисленные меры увлекут и воодушевят молодежь?
Добавим к ним уже реализуемые. Есть у нас, оказывается, «Российское движение школьников» (РДШ). Оно провело свой съезд, участниками которого «стали представители региональных министерств образования, председатели региональных отделений Движения, директора школ, заместители по воспитательной работе, кандидаты в региональные координаторы „Росдетцентра“ и сами учащиеся — школьники». Духоподъемно. Даже школьников позвать не забыли.
Есть и Юнармия, особо опекаемая министром обороны, вовлекшая (по отчетам) в свои ряды сотни тысяч подростков, поощряющая их «знаками юнармейской доблести» I-й, II-й и III-й степеней и благоразумно выбивающая для своих участников добавочные баллы к ЕГЭ при поступлении в вузы.
Все эти блага и выгоды в совокупности наверняка дают эффект и кого-то привлекают. И приведенные здесь расклады говорят о росте молодежного скептицизма, но не о полном отторжении нового поколения от системы.
Однако то, что это отторжение набирает ход, отрицать невозможно. Достаточно посмотреть, как меняется атмосфера в вузах, с каким остервенением подростки отпихиваются от казенщины, какие пинки за лизоблюдство получают попавшие впросак торговцы развлечениями, вроде рэпера Тимати.
Режим сам не верит в свои пряники и старается нагнать страху на пассивное с виду молодежное большинство, показательно репрессируя активистов всех разновидностей, а заодно и прочих граждан, случайно попавших под колесо. И в самом деле. С одной стороны — будущие бездарные детско-юношеские фильмы с казенной кинофабрики. С другой — документальные съемки уличных разгонов и избиений. С одной стороны — «знаки юнармейской доблести», а с другой — готовность властной машины запросто сломать жизнь. Легко угадать, что весомее. Но только ли страх и конформизм посеют все новые посадки по «московскому делу»?
Массированные обыски у навальнистов, а попутно и у их друзей, родственников и друзей их родственников? Непрекращающийся суд над фигурантами «Нового величия», о котором даже «Википедия» тактично сообщает: «Согласно источникам, часть участников организации являлись сотрудниками спецслужб или информаторами, которые проходили по делу в качестве свидетелей»? Или вынесенные в Ростове приговоры 24-летнему Владиславу Мордасову (6 лет и 7 месяцев колонии строгого режима) и 19-летнему Яну Сидорову (6 лет и 6 месяцев), которых обвинили в «подготовке массовых беспорядков», каковая выразилась в том, что они верили болтовне провокатора Вячеслава Мальцева, переписывались в чате и один раз вышли вдвоем на мирный пикет?
Не берусь предсказать, запугает ли репрессивная кампания молодежную массу и заставит ли ее помалкивать. Но уж точно не расположит к режиму. Победить не значит убедить. Не говоря о том, что победа отживающих и уходящих над теми, за кем будущее, не может быть долгосрочной.
Источник:
