Совершенно достоевская во всём противоречивом смысле этого слова произошла в Санкт-Петербурге несколько дней назад. Маститый историк и ещё более маститый реконструктор Олег Соколов убил и расчленил свою младшую (сильно младшую) научную соратницу, а заодно – даму сердца, Анастасию Ещенко. Пытаясь утопить рюкзак с её отрубленными руками, он едва не утонул сам. Наиболее вероятным мотивом преступления считается ревность. Сам Соколов и его довольно многочисленная группа поддержки сначала пытались выставить в качестве смягчающего обстоятельства состояние аффекта, но затем перешли на выглядящую несколько безумно – впрочем, под стать самому преступлению – идею о «самообороне».
Во многом, хотя и не скажу, что в явном большинстве моментов, история это психологическо-бытовая и вневременная. В том числе, кстати, поэтому она достоевская, а не только из-за места и обстоятельств преступления. Искать здесь социально-политический и идеологический контекст можно, но вряд ли напрямую. Между тем, такие искатели нашлись. Всех переплюнул один коллега Соколова по цеху – историческому, а не душегубному – который вследствие своих нескрываемых монархических наклонностей назвал убийство прямым следствием… критического отношения преступника к фигуре Александра I: «Это, господа, результат того, когда человек имея от Бога талант, начинает почитать таких извергов, как Наполеон и хулить Божьего Помазанника Императора Александра I Благословенного. “Не прикасайтесь к Помазанным Моим”. Это ведь не шутка и не метафора. Постепенно такой почитатель впадает в безумие. Об этом стоит подумать всем почитателям Ленина, Троцкого, сталинщины и прочей бесовщины. До добра такое почитание не доводит».
И тем не менее контексты всё-таки есть. Причём они проявляются не только в наличии связи чего-то с чем-то, но и в отсутствии. Например, сейчас исторический факультет СПбГУ оказался в центре всеобщего, возбуждённого и не очень доброжелательного внимания. Но хочется спросить – где это внимание было, когда не один причастный к факультету человек пытался убить другого, а оптимизаторы от образования несколько раз пытались убить сам истфак? Не совсем убить, конечно, просто превратить легендарную научно-образовательную структуру мирового уровня в обычную заштатную провинциальную единицу.
А много ли внимания было к событиям начала нулевых, когда благодаря либеральной истерике с постов декана факультета и заведующего кафедрой русской истории был последовательно освобождён поистине великий и легендарный профессор Игорь Фроянов, оказавшийся неугодным из-за своих патриотических взглядов? Профессор Виктор Брачев в своей книге «Травля русских историков» сравнил атаку на Фроянова с атакой на Евгения Тарле и Сергея Платонова при раннебольшевистской власти, космополитичной и презиравшей русское национальное начало. Такое сравнение вполне правомерно. Однако уже в «свободной» России с вроде бы имеющейся возможностью более или менее открыто высказывать свою точку зрения, «дело Фроянова» заинтересовало только либералов и их СМИ как сторону атакующую (и в итоге победившую), а с другой стороны – очень узкий слой патриотов. Хотя имело место тоже в какой-то степени убийство – профессиональное, репутационное, идеологическое, как конкретного учёного, так и магистрального курса факультета.
Отметим и ещё один момент на грани отсутствия и наличия чего-либо. Соколов как один из маршалов (во всех смыслах) отечественного реконструкторского движения, в частности, практически монополизировавший тему войны 1812 года, был на короткой ноге с многими чиновниками от образования и культуры. В частности, он входил в научный совет Российского военно-исторического общества, возглавляемого лично министром культуры Владимиром Мединским – правда, сразу после убийства его имя с сайта организации попытались убрать.
Кроме того, ввиду сферы своих интересов Соколов был на короткой с не последними людьми во Франции и вообще в Западной Европе, даже был награждён орденом Почётного Легиона. У нас же, как известно, краткость ноги того или иного человека с коллективной зарубежной княгиней Марьей Алексеевной автоматически прибавляет его много баллов к авторитету и неприкосновенности.
Поэтому при формально не самом высоком статусе наполеоноведа в табеле о рангах, а был он всего лишь доцентом, ему прощалось очень многое. И уже случавшиеся попытки сексуального насилия над студентками, и натравливание подручных на неугодных студентов с последующим избиением, и тоталитарные методы в управлении реконструкторским движением, выходящие за рамки не только профессиональной этики, но порой и УК.
Нынешнее дело, конечно, замять не получится. Но, увы, лишь потому, что тяжесть и детали преступления перевесили иммунитет злодея. Просто арифметика. Это как в случае с Кокориным и Мамаевым, которые сели потому, что по социальной близорукости своей напали на чиновника в ранге замминистра, а не простого работягу.
Поразила и общественно-медийная дискуссия вокруг произошедшего. Защитники Соколова, которые нашлись отнюдь не в единичном количестве, напирали на то, что, во-первых, он маститый учёный. Аргумент в пользу того чтобы «понять и простить», согласитесь, небесспорный. Второй аргумент ещё небесспорнее. В утрированном, но очень косметическом виде он выглядит примерно так: убитая была молода, красива, весела, и всем этим даже без прямых измен любовнику вызывала у него печальные мысли о собственном возрасте и провоцировала на недоброе. Это напомнило мне одну из серий американского трэш-мультфильма «Южный парк», где мэр города раздумывала, кому отправить на постой найденного доисторического зверя яковозавра. На энергичную попытку местного извращенца мистера/миссис Гаррисона завоевать эту честь мэр ответила отказом – раньше Гаррисону уже давали под опеку голубя, но он его растлил. Гаррисон гневно заявляет, что «голубь был тем ещё шалавой» и требует от горожан «поднимите руку, кто с ним не спал»; поднимают, что характерно, все. Или более близкий к нам пример – горные жители РФ, которые любую короткую юбку считает поводом и оправданием сексуального домогательства к её носительнице.
А некоторые соколовозащитники и вовсе начали деловито обсуждать «практическую» сторону дела, например, что отрезанные части тела лучше топить в другом месте северной столицы. Здесь отличился известный блогер Дмитрий Пучков-Гоблин, который, будучи приятелем антигероя дня, ещё и начал сбор средств в его пользу. Правда, Гоблин частично опроверг сей факт, заявив, что деньги действительно собирались, но раньше, на адвоката Соколову для его тяжбы с балаганным «историком» Понасенковым.
Понасенков – отдельная тема, показывающая, что иные хулители Соколова ничем не лучше защитников. «Величайший историк современности» и наполеоновед всея Руси, действительно, несколько лет вели тяжбу за право считаться основоположником тезиса о войне 1812-го как превентивной со сторону Бонапарта. Ещё до перехода в судебную плоскость тяжба, в первую очередь – благодаря понасенковским усилиям, приобрела крайне грязный характер, с интригами, угрозами, оскорблениями и атаками через Интернет. Есть мнение, что война конца 2010-х за патент на открытие по поводу войны начала 1810-х серьёзно подорвала и без того некрепкую соколовскую психику; «мнение» в данном случае совершенно не равно оправданию.
Учитывая сложность и деликатность ситуации в свете своих отношений с преступником, Понасенкову стоило бы деликатно помолчать, но он немедленно записал полное пафоса и самолюбования видеообращение, с главной мыслью «я же предупреждал, что со мной может спорить только потенциальный убийца».
Одновременно Александр Глебович Невзоров, у которого вообще давно проблемы с мерой эпатажа, высказался в схожем духе, вдоволь порисовавшись на руинах Соколова. Также он через интернет-аукцион с большой помпой продал за 20 тысяч рублей монографию Соколова «Армия Наполеона» с дарственной подписью автора. Лот сопровождался комментарием «Книга с дарственной подписью маньяка».
У нас принято смеяться над введённым либералами термином «атмосфера ненависти». Данная атмосфера, по мысли авторов термина, царит в России и способна убивать сама по себе, как она это сделала, например, с Борисом Немцовым. Положим, Немцова на самом деле убила не расплывчатая конструкция то ли метафизического, то ли метафорического характера, а совершенно конкретные люди и совершенно конкретным способом. Но питерская трагедия показывает – с атмосферой у нас и впрямь дела плохи. И дело не только в самом убийстве, но и во всей череде реакций и не-реакций, предшествовавших убийству, способствовавших ему и последовавших за ним.
Источник:
