Фото отсюда
На данный момент все привыкли к тому, что правительство населяют граждане. Так, что обозначенные понятия кажутся естественно-связанными: ну, по правде, как именовать население стран? Очевидно, время от времени всплывают некоторые «лица без гражданства», но их существование смотрится некоторым курьезом. Ну, и еще кто-то может вспомянуть тот факт, что в Прибалтике 1990 годов была некоторая прослойка «неграждан» — бывших обитателей СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии), которым не выдавались штатские паспорта прибалтийских стран. Но и это не много что меняет: 1990 годы были временем таковых извращений, по сопоставлению с которыми «негражданство» смотрится детской игрой –скажем, в неких республиках «некорректных людей» просто резали.
Тем не наименее, данное представление неверно. По той обычной причине, что, во-1-х, само понятие «гражданства» совсем не эквивалентно «популяции», так как оно значит не попросту обитателей тех либо других стран, а тех их обитателей, которые соединены с данным государством некоторым «контрактом». В каком обе стороны договариваются о некоем, взаимовыгодном для их обоих, содействии. Итак вот: конкретно в схожем смысле данное понятие достаточно юное – оно получило распостранение лишь опосля Величавой Французской Революции. Ну, а во-2-х, так как даже опосля сих пор оно, обычно, обхватывало только незначимую часть населения. Основная же масса крайнего – так же, как и до 1789 года – была в положении т.н. «подданых». Т.е., лиц, главной преимуществом которых, а поточнее – единственно принципиальной целью существования с т.з. страны – была выплата налогов.
Кроме данной задачки никаких особенных связей у народа и страны не было. Поточнее сказать, люд должен был еще много что – к примеру, поставлять рекрутов в армию (если существовал рекрутский набор), делать некие срочные работы (скажем, по строительству укреплений во время войны), принимать «на постой» муниципальную армию, участвовать в религиозных обрядах (очевидно, не безвозмездно). Ну, и самое основное: люд был должен никаким образом не создавать заморочек различным барам и обладателям и исполнять все их прихоти. (С явными репрессиями против тех, кто рискнет не принимать данные правила.) Но все это производилось лишь благодаря тривиальной беспомощности населения по сопоставлению с муниципальным аппаратом насилия. По другому говоря, просто выбивалось силой.
* * *
Другими словами, как уже не раз говорилось, люд давно – с самого начала формирования гос системы, как такой – воспринимался только, как механизм для ублажения потребностей правящих классов. Представители которых, фактически, и выступали единственными «целеполагателями» для стран. В том смысле, что конкретно для этих «представителей» — аристократов и богачей – и формировались цели и задачки муниципального управления. Очевидно, с учетом того, что сам правящий класс – по известным причинам – был неоднороден и конкурентен, т.е., одни аристократы и богачи стремились одолеть остальных аристократов и богачей. В связи с чем государстсво могло время от времени использовать силу и репрессии к одной группе «бенефициаров» в интересах иной.
Но дела его к народу это не меняло. В том смысле, что люд постоянно был средством, и рассматривался лишь в обозначенном качестве. Потому-то теория о «партнерстве» страны и его жителей применительно к главный части людской истории смотрится удивительно: по сути, данного партнерства не было даже в зачаточном состоянии, а было угнетение одних в интересах остальных. И лишь опосля того, как «низшие слои» начали увеличивать собственные инструменты «могущества» — вроде сотворения скоординированной рабочей борьбы – начался процесс включения их в состав «публичного контракта». Сиречь – перевоплощения из подданных в людей. Очевидно, несложно додуматься, что схожий процесс был очень сложным и нелинейным: скажем, взлет «штатского общества» во время Величавой Французской Революции, приведший к распространению данного института фактически на все население страны, в следующем сменился спадом. (Во время которого значимая часть низших слоев была, практически, возвращена к состоянию «подданных».) Но сущности это не меняет.
Вообщем, гласить о исторических реалиях данного процесса нужно уже раздельно. Здесь же стоит возвратиться к нашей современности – ради которой, фактически, и было изготовлено данное отступление. И отметить, что описанная изюминка взаимодействия страны и населения – в том смысле, что значение для первого имеют лишь те представители второго, которые владеют хоть некий возможностью для «силового давления» («физического», как аристократы, либо экономического, как богачи) – сохраняется и на данный момент. Наиболее того – даже на данный момент эта изюминка оказывается наиболее животрепещущей, нежели все юридические законы и нормы. (Которые в истинное время провозглашают гражданами всех наличествующих жителей тех либо других государств.)
* * *
Потому чем далее уходит эра, в которую давление со стороны народных масс было значимым – за счет развитого рабочего движения, а так же за счет воздействия «тени СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии)» — тем наиболее положение большинства становится схожим с положением конкретно подданных, а не людей. В том смысле, что тем меньше интересы этого большинства учитываются в гос политике, и тем больше к ним применяется обозначенный выше «утилитарный подход». То самое «возвращение к исторической норме», при которой жизнь населения начинает рассматриваться лишь в качестве инструмента для обеспечения властителями собственных интересов. Нет, не постоянно эти интересы выступают лишь экономическими – т.е., в плане восприятия масс, как возможной рабочей силы. Бывают к тому же политическим мотивы, возникающие, как отголосок уже помянутого положения, при котором гражданство (фактическое) было всеобщим. В этом случае полностью может быть даже некое ублажение малых потребностей большинства – выплата несчастных пособий, на которых «посиживают» почти все южноамериканские чернокожие либо арабские мигранты в Европе.
Но нужно отлично осознавать, что, во-1-х, схожая «поддержка» по сути «поддерживает» только жизнь на пороге бедности, при этом, безо всякой перспективы вырваться из данного положения. А, во-2-х, что никакой субъектности от «поддерживаемых» лиц в этом случае не ожидается. А поточнее, напротив: они рассматриваются только, как «игрушки» в руках «огромных дядей», решающих свои «огромные трудности». При всем этом данное положение отлично чувствуется и в самих «низах», и (очевидно) в «верхах». Нужно ли гласить, что для человека, как такого, это смотрится малоприемлемым. Наиболее того, это чуток ли не наименее приемлемо, нежели жизнь «обычного крестьянина», у которого большая часть продукции изымается сеньорами и государством, но он, по последней мере, смотрится, как владелец на собственном участке. (Фактически, конкретно потому фермеры в течение веков держались за свое пространство – хотя с формальной точки зрения те же нищие иногда жили еще наиболее сыто, нежели они.)
Фактически, конкретно здесь и лежит уже не раз помянутая неувязка «американских чернокожих», которые есть конкретно в обозначенном качестве. При этом, судя по всему, настоящего включения данной группы людей в состав «настоящего» южноамериканского общества не было никогда: борьба с сегрегацией лишь вошла в собственный пик, когда пропала «Русская тень» (в конце 1970 годов), и потому закончиться до конца она так и не смогла. Потому обозначенная категория общества так и осталась – в значимой мере – существовать на уровне «неграждан», подданных. Для которых имеющаяся муниципальная система есть чужое, ненадобное и опасное явление. (О этом я писал уже не один раз.) Отсюда логично, что несчастные «мятежи чернокожих» встречаются в американской истории не один раз. К примеру, до крайних событий самым большим и известным было выступление их в Лос-Анджелесе в 1992 году. (К слову, весьма масштабное действо было, но – по известным причинам – у нас практически неведомое.)
* * *
Вообщем, нам – т.е., жителям бывшего СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии) – совершенно тяжело осознать теорию «негражданства». Так как в русское время данное явление было на сто процентов изжито на местности нашей страны, и все имеющееся население – включая обитателей отдаленных аулов и чукотских стойбищ – было включено в состав людей. Включено реально, а не формально – в том смысле, что это не только лишь было прописано в Конституции страны и остальных законах, да и реально действовало – к примеру, за счет развитой системы учета народных интересов на всех уровнях. (См. само устройство Русской власти с ее системой Советов.) Потому «здесь» (на местности бывшего СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии)) даже на данный момент еще поддерживается аномально высочайший уровень «психической включенности» населения в жизнь страны – при том, что реально постсоветская элита принимает его только в рамках «подданства». (Т.е., хочет лишь драть семь шкур при малой заботе.)
Тем не наименее, стоит осознавать, что данное русское представление издавна уже не работает – при этом, ни снутри страны, ни «снаружи». И большая часть людей, формально являющихся «равными и равноценными», по сути ни равенством, ни равноценностью не владеет, выступая… ну, сами осознаете, чем для «власть имущих». По последней мере, опосля этого осознания нескончаемые выступления в Европе либо США (Соединённые Штаты Америки — государство в Северной Америке) закончат восприниматься, как часть какого-то «комплота» либо «майдана». Ну, а самое основное – схожая мысль дозволяет избежать переноса дела (скажем, ненависти либо вражды) с правительства и «наилучших людей» какого-либо отчаянно вредящего нам страны, на его основное население. (Т.е., дозволит осознать, что когда те же США (Соединённые Штаты Америки — государство в Северной Америке) либо Европа вводят санкции против Рф – это делают не америкосы либо европейцы, а только южноамериканские и европейские элиты.)
Ну, а о том, что отсюда следует, нужно будет гласить уже раздельно…
